Демократия и гражданское общество кратко. Демократическое общество, признаки демократии

Современное капиталистическое общество является чрезвычайно сложной и динамичной социальной системой. Самым общим и предварительным образом его можно охарактеризовать как общество, имеющее следующие черты:

– оно возникает спонтанно и не воплощает никакого предварительного замысла, не имеет глобальной, обязательной для всех членов общества цели;

– оно не контролирует из единого центра все стороны своей жизни;

– координация в нем достигается не за счет подчинения некоей общей цели и единому центру, а за счет соблюдения универсальных правил поведения;

– экономической основой этого общества являются частная собственность и частное предпринимательство, децентрализованная рыночная система и конкуренция;

– его индивиды автономны и располагают защищаемой законом сферой частной жизни, в пределах которой они вправе самостоятельно принимать любые решения на свой собственный страх и риск;

– индивиды обладают безусловными и неотчуждаемыми фундаментальными правами и свободами, в числе которых свобода мысли и свобода слова, свобода создания ассоциаций и организаций, свобода совести, свобода передвижения, свобода выбора страны проживания и др.;

– это многопартийное общество, в котором политические партии не имеют никаких непосредственных публично-властных полномочий;

– представительные органы государственной власти и местного самоуправления избираются населением;

– законодательная, исполнительная и судебная власти отделены друг от друга.

Центральными в общем описании капиталистического общества являются понятия: гражданское общество, правовое государство, много – партийность, демократия, разделение властей, частная собственность, рынок, автономия и суверенитет личности и др. Эти понятия тесно связаны друг с другом и образуют систему, в которой изменение смысла одного из них сопровождается изменением смыслов всех остальных. В дальнейшем будут рассмотрены некоторые из этих понятий, позволяющие в первом приближении охарактеризовать капитализм как современную форму индивидуалистического общества.

Гражданское общество – это сфера спонтанного самопроявления свободных индивидов и добровольных ассоциаций и организаций, огражденная законами от прямого вмешательства и произвольной регламентации деятельности этих граждан со стороны органов государственной власти. Гражданское общество включает всю совокупность неполитических отношений в обществе, а именно – экономические, социальные, семейные, духовные, нравственные, национальные, религиозные отношения и т. д. Являясь противовесом государству, гражданское общество как совокупность различных и достаточно сильных неправительственных институтов выполняет роль миротворца и арбитра между основными группами интересов и сдерживает стремлением государства к доминированию и атомизации общества.

Впервые термин «гражданское общество» был употреблен еще в XVI в. в комментарии к «Политике» Аристотеля, где гражданское общество противопоставлялось «политическому обществу», т. е. миру профессиональной политики. По традиции, берущей начало от Маркса, гражданское общество противопоставляется государству. Начиная с 70-х гг. XX в. термин «гражданское общество» становится одним из наиболее популярных в спорах о различиях между капитализмом и социализмом.

В капиталистическом обществе государство не вмешивается в частную жизнь людей, не навязывает им единую идеологию и единую систему ценностей. Многообразные интересы людей реализуются через их совместные действия, для организации которых люди вступают в добровольные, неподотчетные государству объединения и ассоциации. Негосударственные, неправительственные организации, отражающие интересы людей, не входят в официальную статистику и с трудом поддаются учету. Так, по некоторым данным только в США деятельность сотен тысяч подобных организаций финансируется более чем 25 тыс. благотворительных фондов. В Норвегии на каждые шесть жителей приходится по одной неправительственной организации.

Еще Цицерон говорил, что «народ – это не просто группа людей, сплоченных тем или иным образом; народ появляется там, где людей объединяет согласие по поводу прав и законов, а также желание содействовать взаимной выгоде» . А. де Токвиль, размышляя об общественных условиях, поддерживающих демократию в Америке, особое внимание уделял склонности американцев к созданию гражданских и политических организаций: «Американцы самых различных возрастов, положений и склонностей беспрестанно объединяются в разные союзы. Это не только объединения коммерческого или производственного характера, в которых они все без исключения участвуют, но и тысяча других разновидностей: религиозно-нравственные общества, объединения серьезные и пустяковые, общедоступные и замкнутые, многолюдные и насчитывающие всего несколько человек… Таким образом, самой демократической страной в мире является та из стран, где в наши дни люди достигли наивысшего совершенства в искусстве сообща добиваться цели, отвечающей их общим желаниям, и чаще других применять этот новый метод коллективного действия» .

Гражданские ассоциации способствуют развитию у своих членов духа сотрудничества, солидарности и преданности обществу. Индивиды, добровольно включающиеся в группу с широким разбросом целей и предпочтений среди ее членов, приобретают не только навыки кооперации и ощущение гражданской ответственности за коллективные начинания, но и невольно учатся самодисциплине, терпимости и уважительному отношению к мнению других.

Государство всегда стремится подмять под себя граждан, сузить сферу их нерегламентированной деятельности, разобщить и атомизировать их. Гражданское общество, будучи противовесом государства, стремится ограничить его деятельность политической сферой, оставляя все остальные области жизни свободному выбору индивидов. Гражданское общество не позволяет государству расширять сферу своей деятельности и распространять ее на нравственные, духовные, религиозные, национальные и другие отношения людей. Поглощение гражданского общества государством составляет одну из характерных черт тоталитаризма.

Капиталистическое государство является, как подчеркивал Гегель, условием для создания гражданского общества. Это государство формулирует законы, ограждающие индивидов и их добровольные объединения от вмешательства со стороны органов государственной власти. Это не означает, однако, вопреки Гегелю, что государство стоит неизмеримо выше гражданского общества. Гражданское общество со своей стороны оказывает постоянное воздействие на государство, воздействие, без которого государство никогда не пошло бы на значительное ограничение сферы своей компетенции. Главным механизмом этого обратного воздействия гражданского общества на государство является демократия – периодическое доминирование управляемых над управляющими. Это противостояние и одновременно взаимозависимость государства и гражданского общества можно представить в виде схемы:

государство – > законы – > гражданское общество;

гражданское общество – > демократия – > государство.

Отчленение гражданского общества от государства начинается при капитализме, хотя элементы гражданского общества имелись еще в античных демократических государствах. В средневековом феодальном обществе гражданского общества нет и отсутствует почва для его возникновения. В этом обществе, говорит Э. Геллнер, политическая и экономическая области, закрепленные законом и ритуалом, представлены наглядно и зримо, и соотношение их совершенно ясно. Фактически нет водораздела между этими обществами, а есть единый – политический и экономический – социальный строй. В таком случае бессмысленно говорить о гражданском обществе, как о чем-то отличном от государства. Политическая иерархия и экономическая специализация почти идентичны, наложены друг на друга и взаимно друг друга подкрепляют. «Политическое положение и экономическая функция взаимообусловлены и существуют в раз и навсегда заданной спайке. Политически зависимая фигура одновременно является землепашцем, а землевладелец одновременно выступает как правитель и как судья. Политика и экономика связаны между собой неразрывно» . С возникновением капитализма государство и экономика постепенно отделяются друг от друга, чем создается одна из основных предпосылок для становления гражданского общества. «Экономическая децентрализация, – указывает Геллнер, – чрезвычайно важная черта индустриального общества и одно из непременных условий возникновения гражданского общества в любом значении этого слова» .

В XVIII в. гражданское общество рассматривалось как один из этапов развития человечества от варварства к цивилизованному состоянию благодаря труду. Кант одним из первых подчеркнул важность регламентации существования гражданского общества законами, принимаемыми государством. «Величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, – достижение всеобщего правового гражданского общества. Только в обществе, и именно в таком, в котором членам его предоставляется величайшая свобода, а стало быть, существует полный антагонизм и тем не менее самое точное определение и обеспечение свободы ради совместимости ее со свободой других, – только в таком обществе может быть достигнута высшая цель природы: развитие всех ее задатков, заложенных в человечестве; при этом природа желает, чтобы эту цель, как и все другие предначертанные ему цели, оно само осуществило. Вот почему такое общество, в котором максимальная свобода под внешними законами сочетается с непреодолимым принуждением, т. е. совершенно справедливое гражданское устройство, должно быть высшей задачей природы для человеческого рода, ибо только посредством разрешения и исполнения этой задачи природа может достигнуть остальных своих целей в отношении нашего рода» . Люди расположены к полной свободе, однако при ничем не ограниченной свободе они не могут долго ужиться друг с другом. В гражданском же союзе люди подобны деревьям в лесу: поскольку каждое из них старается отнять у другого воздух и солнце, они заставляют друг друга искать этих благ выше и благодаря этому растут красивыми и прямыми .

Марксизм мечтал об освобождении человека от раздвоенности между политическими и экономическими заботами, о стирании грани между человеком политическим, моральным и человеком экономическим, эгоистическим. Поскольку эта грань является неотъемлемой чертой гражданского общества, марксизм оценивал последнее как обман. Многообразие институтов гражданского общества, противостоящих государству, уравновешивающих его и одновременно находящихся под контролем и покровительством государства, является, с позиции марксизма, только фасадом, скрывающим угнетение и насилие. Хуже того, этот фасад способствует усилению угнетения. Государство, защищающее гражданское общество, и гражданское общество, являющееся противовесом государству, – все это излишне. Как резюмирует эту позицию Геллнер, «государство вызвано к жизни патологическим внутренним делением общества, и, следовательно, преодолев это деление, можно сделать государство ненужным. А коль скоро отпадет в нем нужда, то и институты, призванные уравновешивать эту главную упорядочивающую инстанцию, окажутся бессмысленными, неуместными» .

Коммунистическое государство, осуществлявшее коренную перестройку экономической, социальной и духовной жизни общества, не предполагало ни разделения экономики и политики, ни автономии и суверенитета своих индивидов. Это государство лишило гражданское общество всех его функций и поглотило его. Гражданское общество на долгие десятилетия перестало быть противовесом государства, получившего полный контроль над всеми сторонами жизни коммунистического общества. Становление в современной России гражданского общества – основа и гарантия необратимости демократических преобразований. Только в гражданском обществе существуют условия, которые заставляют людей принимать социальный порядок добровольно, без страха. Гражданское общество и государство должны находиться в постоянном динамическом равновесии. Резкое ослабление, в сущности, уничтожение гражданского общества привело в недавнем прошлом к гипертрофированному росту государства, сделавшегося тоталитарным. Ослабление государства ведет к разрастанию гражданского общества и падению управляемости им.

Для описания взаимодействия гражданского общества и государства можно воспользоваться различием между коммунитарными и структурными социальными отношениями .

Социальная жизнь – это процесс, включающий последовательное переживание общины и структуры, равноправия и неравенства. Коммунитарные отношения – отношения равных во всем людей, структурные отношения – это отношения по должностям, статусам и социальным ролям, открыто предполагающие неравенство людей.

Коммунитарными являются, к примеру, отношения между братьями и сестрами, между избирателями и т. д. Особенно отчетливо коммунитарные отношения проявляются в ситуациях перехода: перемещение в пространстве (пассажиры транспорта), перемена работы (сообщество безработных) и т. п. Такого рода отношения характерны для религиозных общин, члены которых равны и добровольно подчиняются духовным наставникам. Коммунитарные отношения существуют в университетских сообществах, на митингах и демонстрациях, на разного рода собраниях, в политических партиях, в разного рода сектах и т. п. Наиболее яркими, можно сказать парадигмальными, примерами коммунитарных отношений являются отношения подлинных друзей и отношения влюбленных. И в том, и в другом случае люди вступают в отношения как целостные личности, во всем равные друг другу. «Только в любви и через любовь можно понять другого человека» – это означает, что предпосылкой глубокого понимания является чисто коммунитарное отношение между людьми, вступающими между собой в контакт. Понять другого можно, только становясь вровень с ним, не будучи не выше и не ниже его по своей роли, статусу или должности. Магическая сила христианской проповеди любви была связана в первую очередь с тем, что это был призыв к замещению структурных социальных отношений коммунитарными отношениями, ярким выражением которых является любовь.

Структурный характер носят отношения между начальниками и подчиненными, между учителями и их учениками, между родителями и их детьми и т. п. Структурность – это антикоммунитарность, неравенство индивидов, многообразие их классификаций и противопоставлений по статусу, роли, должности, собственности, полу, одежде и т. д.

Коммунитарные отношения только в редких случаях проявляются в чистом виде. Обычно они переплетаются со структурными отношениями. Например, в семье, где все ее члены в общем-то равны, есть вместе с тем дети и родители. Коммунитарные отношения выражают глубинную сущность человека – единство всех людей, их родовую общность. В известном смысле они фундаментальнее структурных отношений: президент компании, его жена и его шофер в первую очередь люди, существа, принадлежащие к одному виду животных, а уже затем и на этой основе – разные люди, различающиеся своими должностями, ролями и статусами. Коммунитарные отношения выражают сущностную и родовую связь между людьми, без которой немыслимо никакое общество.

Социальная жизнь – это всегда сложная динамика равенства и неравенства, коммунитарных и структурных отношений . Если одно из них получает явный перевес над другими, об обществе можно сказать, что оно нездорово. Преувеличение структуры ведет к тому, что коммунитарные отношения проявляются извне и против «закона». Преувеличение роли коммунитарных отношений в политических движениях уравнительного типа, как правило, вскоре сменяется деспотизмом, бюрократизацией или другими видами структурного ужесточения. Характерным примером в этом плане являлось коммунистическое общество. Оно стремилось сделать коммунитарные отношения господствующими и постепенно вытеснить структурные отношения из всех или почти всех сфер жизни (отмирание государства, права, централизованных экономики и управления, превращение общества в систему самоуправляющихся общин, или коммун). Реально же попытка создания «общины равных» привела к деспотизму, однозначным иерархиям и структурной жесткости.

Ячейки гражданской вовлеченности, подобные кооперативам, спортивным обществам, массовым политическим партиям, ассоциациям соседей, хоровым обществам и т. п., представляют собой систему коммунитарных отношений. «Они являются, – пишет Р. Патнэм, – важнейшей формой социального капитала: чем плотнее сеть таких ячеек, тем более вероятно сотрудничество граждан ради взаимной выгоды… Запасы социального капитала – доверие, нормы, структуры – способны воспроизводить друг друга. В результате оформляется социальное равновесие того типа, которому свойственны высокая степень кооперации, гражданская вовлеченность, коллективное благосостояние. Все эти черты определяют гражданское сообщество. И наоборот, отсутствие этих качеств характеризует негражданское сообщество. В этом случае уклонизм, недоверие, увиливание, эксплуатация, изоляция, беспорядок и стагнация усугубляют друг друга в удушливых миазмах порочного круга» . Патнэм отмечает, что возможны два широких типа социального равновесия, исходя из которых все без исключения общества решают проблемы коллективного действия и которые, укоренившись, оказываются самодостаточными. Первый тип руководствуется принципом «никому не помогай»: члены общества считают неразумным поиск альтернатив, нацеленных на сотрудничество, но выходящих за пределы семьи. Второй тип равновесия исходит из принципа «всегда стремись помочь». «Там, где нормы и ячейки гражданского общества в дефиците, тяга к совместным действиям почти незаметна. Участь итальянского Юга – это урок для „третьего мира“ сегодня и для бывших коммунистических стран Евразии завтра. Парадигма „всегда обманывай“ может предопределить будущее той части мира, где социальный капитал в недостатке или же отсутствует. Для политической стабильности, для эффективности правительств и даже для экономического прогресса социальный капитал, возможно, еще более важен, чем капитал физический или человеческий. Многие бывшие коммунистические страны почти не имели гражданских традиций и до пришествия коммунизма, а тоталитарное правление выкосило даже ту незначительную поросль, которая была. При отсутствии взаимности и структур гражданской вовлеченности вариант итальянского Юга – аморальная семейственность, клиентела, беззаконие, неэффективное управление и экономическая стагнация – представляется более вероятным исходом, чем успешная демократизация и экономический прогресс. В Палермо просматривается будущее Москвы» .

Общество представляет собой как бы две «модели» человеческой взаимосвязанности, накладывающиеся друг на друга и чередующиеся. Первая – это модель общества как структурной, дифференцированной и зачастую иерархической системы политических, правовых и экономических уложений с множеством типов оценок, разделяющих людей по признаку «больше» или «меньше». Вторая модель, особенно отчетливо различимая в переходные периоды (выборы, революции и т. п.), – это общество как неструктурная или рудиментарно структурная недифференцированная общность равных личностей, подчиняющихся верховной власти ритуальных «вождей». «…Для отдельных личностей и групп, – пишет В. Тэрнер, – социальная жизнь представляется типом диалектического процесса, включающего последовательное переживание высокого и низкого, коммунитас (общины) и структуры, гомогенности и дифференциации, равноправия и неравенства. Переход от низшего статуса к высшему осуществляется через пустыню бесстатусности. В таком процессе противоположности взаимно необходимы и формируют друг друга» .

Одним из главных источников структуризации общества является государство; основной источник коммунитарных социальных отношений – гражданское общество . Государство привносит упорядоченность в гражданское общество, ограждает его от вмешательства, задает правила его игры. С другой стороны, гражданское общество периодически обновляет и освежает структурные отношения, устанавливаемые и оберегаемые государством. Инструментом этого воздействия гражданского общества на государство является демократия. Демократические выборы органов государственной власти – это краткие, периодически повторяющиеся периоды безраздельного доминирования гражданского общества над государством, коммунитарных отношений над структурными. Итогом этого господства равенства над иерархией является обновленное государство, способное в течение определенного периода находиться в известной гармонии с гражданским обществом.

Понятия демократии и гражданского общества неразрывно связаны, таким образом, друг с другом. Полноценная демократия возможна лишь в том случае, если есть устойчивое гражданское общество, способное использовать ее в качестве инструмента обновления государства. С другой стороны, само существование гражданского общества, руководствующегося в своей жизни правилами, установленными государством, является стабильным и продуктивным, если в распоряжении гражданского общества есть демократия как решающее средство его воздействия на государство. Эта связь демократии с развитым гражданским обществом является ключом к пониманию демократии и объяснением того, почему в тех странах, где государство не имеет в качестве своего противовеса устойчивого гражданского общества, демократия оказывается неэффективной, а иногда даже вредной.

Обычно демократия (в буквальном переводе с греческого – народовластие) определяется как общественный строй, при котором власть в руках народа. Это – поверхностное определение, не удовлетворявшее уже ни Платона, ни Аристотеля, различавших демократию, регулируемую законами, и демократию, лишенную правил. В последнем случае народ, т. е. большинство, попадая под влияние демагогов, устанавливает свою неограниченную власть над теми, кто остался в меньшинстве .

Демократия предполагает для своей эффективности целый ряд социальных условий и институтов и реализуется в полной мере в тех обществах, где эти условия и институты существуют. «Наивное понимание демократического идеала, – пишет Э. Геллнер, – отрывает его от институционных и культурных обстоятельств и неявно пытается ввести в ряд высших общечеловеческих ценностей. Но в действительности есть все основания усомниться, что демократия имеет глубокие корни в человеческой природе. Человек в самом деле общественное животное и безусловно нуждается в обществе. Чтобы человеческие сообщества были жизнеспособными, в них должна существовать система социальных ролей и позиций, которая никогда (или почти никогда) не строится по принципу равноправия, и никогда (или почти никогда) члены одного сообщества не имеют равных прав в ситуациях принятия решений. То есть в обществах и сообществах существует ролевая структура, и, как правило, она отнюдь не является демократической. Нравится нам это или нет, но это – непреложный факт. Общество творит человека, но человек обычно не выбирает себе общество. Представления о выборе и равенстве, заключенные в понятии „демократия“, не имеют серьезных оснований ни в социальной действительности, ни в душе человека» . Демократия не коренится ни в природе человека, ни в природе общества. Она не является ни общечеловеческой, ни универсальной социальной ценностью.

Демократия как периодическое кратковременное безраздельное господство коммунитарных отношений над структурными с целью изменения и обновления последних является эффективной только в условиях индивидуалистического общества. Она зарождается в древнегреческом демократическом обществе и достигает своего расцвета в развитом капиталистическом обществе. Демократия – это немногие дни и часы, когда все без исключения члены общества становятся равны друг другу (в качестве избирателей) с тем, чтобы путем своего свободного выбора тут же воссоздать, но, возможно, уже в измененной форме, постоянно существующее между ними неравенство.

Коллективистическому обществу нет необходимости прибегать к демократии для обновления своей структуры. Если даже оно сохраняет демократические процедуры, как это было в коммунистическом обществе, демократия становится чисто формальной. Участие в выборах делается не только правом граждан, но и их обязанностью, выбор предлагается сделать из одного, безальтернативного кандидата, итоги голосования подводятся людьми, уполномоченными на это господствующей элитой, и т. д. Национал-социалистическое коллективистическое общество вообще презрительно относилось к демократии и не находило нужным проводить какие-то, хотя бы формально-демократические выборы.

Реальное обновление структуры коллективистического общества осуществляется не рядовыми избирателями, а правящей элитой, действующей по ею же самой разработанным правилам. Равновесие между коммунитарными и структурными отношениями, реализуемое в индивидуалистическом обществе посредством демократии, в коллективистическом обществе достигается совершенно иначе. Здесь постулируется будущий совершенный мир, в котором коммунитарные отношения будут безраздельно доминировать над структурными. Реально существующее общество, отличающееся особенно жесткой структурностью, объявляется временным и преходящим, всего лишь несовершенным преддверием будущего. В коммунистическом обществе временем господства коммунитарных отношений объявляется коммунизм; в национал-социалистическом обществе – будущее чисто арийское государство, завоевавшее все необходимое для своего безоблачного существования. Такое «уравновешивание» коммунитарности и структурности делает коллективистическое общество подчеркнуто переходным, или ламинарным, живущим не столько отягощенным многими пороками настоящим, сколько светлым будущим. Основным для такого общества оказывается вопрос о моменте, начиная с которого можно будет считать, что такое будущее уже наступило.

Обеспечению равновесия структурных и коммунитарных отношений в коллективистическом обществе призвана способствовать так называемая повседневная демократия: регулярные собрания, на которых, по идее, может выступить каждый; многолюдные демонстрации и митинги; праздники, которых чрезвычайно много; дни выборов без выбора, всегда оформляемые как праздник, и т. п.

«Теоретики демократии, – пишет Геллнер, – оперирующие отвлеченными категориями, абстрагированными от конкретных социальных условий, обосновывая демократический идеал, бывают вынуждены затем признать, что в тех или иных обществах он недостижим. Таким образом, апология идеала как бы повисает в воздухе, ибо для многих (вероятно, для большинства) обществ она не имеет никакого смысла» . Для многих обществ демократия действительно не является необходимым инструментом. Это – коллективистические общества разных типов, от крайнего до умеренного коллективизма . Геллнер справедливо замечает, что те, кто представляет демократию как общечеловеческий идеал, имеют в виду один конкретный тип человека – современного индивидуалиста со светским мировоззрением – и ошибочно рассматривают его как человека вообще. Однако Геллнер ошибается, полагая, что, делая выбор между демократией и гражданским обществом, следует в качестве лозунга избрать именно гражданское общество как более реалистическое понятие . Демократия – основной инструмент воздействия гражданского общества на своего постоянного оппонента – государство. С другой стороны, в условиях отсутствия или существенной слабости гражданского общества демократия становится во многом формальной. Демократия и гражданское общество настолько тесно связаны друг с другом, что их противопоставление лишено смысла.

Политическая свобода – это право гражданина участвовать в управлении государством. Эта свобода осуществима только при демократии, т. е. при возможном для всех участии в изъявлении воли. За политической свободой самой по себе нет никакой социальной программы. Чистая, не ограниченная никакими содержательными требованиями демократия способна привести к господству массы (охлократии) и к установлению самых крайних форм административной системы, вплоть до открыто коллективистического общества. Известно, что Гитлер пришел в 1933 г. к власти на основе вполне демократических выборов. «Формальная демократия, т. е. право на свободное, равное и тайное голосование как таковое, – пишет К. Ясперс, – отнюдь не является гарантией свободы, напротив, скорее угрозой ей» .

Одним из основных условий успешного функционирования механизма демократии является существование устойчивого гражданского общества, огражденного от не санкционированного законом вмешательства. Другим таким условием является правовое государство – государство, в котором законы принимаются и подвергаются изменению только правовым путем и распространяются равным образом на всех. Такое государство предоставляет человеку ту защиту от насилия, при которой только и может проявиться значимость его взглядов и воли, или демократия. «Свобода может быть завоевана только в том случае, – пишет Ясперс, – если власть преодолевается правом. Свобода борется за власть, которая служит праву. Своей цели она достигает в правовом государстве. Законы имеют одинаковую силу для всех. Изменение законов происходит только правовым путем. Необходимое применение насилия регулируется законом. Действия полицейской власти могут быть направлены только против правонарушителей в формах, установленных законом и исключающих произвол. Поэтому нет необходимости в политической полиции» .

Демократия требует также существования политических партий. С техникой демократии связано, далее, то, что Ясперс называет демократическим образом жизни: «Состояние политической свободы может быть сохранено только в том случае, если в массе населения постоянно живо сознание свободы, если оно всегда направлено на все реалии этой свободы и люди заботятся о том, чтобы сохранить ее. Известно, какой ценой была завоевана эта свобода, как в ходе исторического процесса, так и в самовоспитании народа в целом. Демократия немыслима без либеральности. Она должна быть связана со свободой; в противном случае она вырождается в охлократию или тиранию» . Осознание ценности свободы основной массы населения должно дополняться наличием у нее определенных привычек (этоса) совместной жизни, становящихся как бы само собою разумеющимся свойством человеческой натуры. К числу таких привычек, в частности, относятся: уважительное отношение к закону, естественная гуманность в общении, уважение к правам других, внимание и готовность помочь, отказ от насилия над группами меньшинства, постоянная готовность пойти на компромисс в житейских вопросах и др.

Еще одно важное условие эффективности демократии – достаточно высокий уровень социально-экономического развития общества. В последние два столетия наиболее важным фактором жизни западного общества стала промышленная революция. Она привела к резкому росту городского населения, трансформации классовой структуры, значительному повышению жизненных стандартов, уровня образования и здравоохранения и т. д. «Политологи уже давно отмечали наличие зависимости между стабильностью демократической власти и этими социо-экономическими трансформациями, – пишет Р. Патнэм. – Эмпирический опыт свидетельствует, что эффективная демократия является коррелятом социоэкономической модернизации… Благосостояние облегчает бремя, как общественное, так и частное, и совершенствует социальное устройство. Образование умножает число грамотных профессионалов и повышает сознательность населения. Экономический рост цементирует средний класс, уже давно считающийся бастионом стабильной, эффективной демократии» .

Демократия предполагает также писаную или неписаную конституцию, ограждающую свободу, права человека и правовое государство от посягательств со стороны временно пребывающей у власти партии большинства.

Демократия требует отделения политики от экономики и мировоззренческих проблем, разделения властей и эффективно функционирующей судебной системы и т. д.

Перечисление условий, при которых демократия остается эффективным инструментом свободного общества, показывает, что демократия всегда реализуется в определенном социальном контексте и не сводится ко всеобщему избирательному праву, отдающему власть победившему на выборах большинству.

«Известно, каким насмешкам подвергается демократия, какое презрение вызывают результаты выборов, – пишет Ясперс. – Обнаружить явные ошибки и искажения легко, легко также объявить результаты выборов и решения, принятые большинством голосов, в ряде случаев абсурдными. Однако возражая на это, следует постоянно повторять: нет другого пути к свободе, кроме того, на который указывает воля народа. Только при полном презрении ко всем людям, за исключением самого себя и своих друзей, можно предпочесть путь тирании. Этот путь ведет к самоназначению отдельных групп, призванных якобы господствовать над рабами, неспособными определить свою судьбу и нуждающимися в опеке; взгляды этих рабов формируются пропагандой, а горизонт суживается искусственными заслонами. В лучшем случае это может волею судьбы привести к мягкой диктатуре» . Распространенный аргумент против участия в демократических выборах: один голос сам но себе не имеет никакого значения, поэтому голосование не стоит труда, сама процедура вызывает только разочарование в публичности. Отвечая на это возражение, Ясперс говорит, что если даже допустить, что один голос почти не имеет значения, то ведь решение все-таки принимается суммой голосов, каждый из которых есть этот один голос. Необходимо убеждение: я голосую со всей серьезностью и ответственностью, хотя вместе с тем понимаю, сколь мало значит голос одного человека. «Нам необходимо также смирение, и в этом смирении решимость сделать все от нас зависящее. Почти полная беспомощность каждого отдельного человека сочетается с его стремлением, чтобы решения этих отдельных людей в их совокупности решили все» .

Демократия всегда существует в определенном социальном контексте, поэтому естественно, что ее формы, размах и эффективность меняются с изменением этого контекста.

Можно отметить, в частности, постепенное становление демократии в тех странах, которые сейчас представляются образцами демократического устройства. В 1787 г. Конституция США предоставляла право голоса примерно 120 тыс. граждан при населении 3 млн. человек. Во Франции в 1814 г. оказалось 100 тыс. избирателей при населении 30 млн. человек. Ко времени Первой мировой войны число избирателей в большинстве стран Европы приблизилось к 30–40%. Женщины в Европе получили право голоса после Первой мировой войны. В Великобритании – с 1928 г. В католических странах – Бельгии, Италии, Франции – это произошло после Второй мировой войны. Англичанки сначала голосовали с 30 лет (мужчины с 21 года). Последней европейской страной, разрешившей женщинам голосовать (в 1971 г.) была Швейцария. В Бельгии в конце XIX в. обладатели крупной недвижимости и те, кто имел образование, получали дополнительный голос. В Великобритании до 1948 г. дополнительный голос имели крупные менеджеры и лица с высшим образованием. До семидесятых годов в большинстве стран Европы возраст самых молодых избирателей составлял 21 год, затем под влиянием молодежного движения он был снижен до 18 лет. В Люксембурге до сих пор лишены права голоса содержатели публичных домов.

Ява-скрипт отключен — поиск недоступен…

Демократия - это такой тип государственного устройства, при котором главенствующей становится народная власть. Основные признаки демократии - это свободная воля граждан страны, их равноправие, выборная основа органов власти, подотчетность государственных органов и разделение всех структур власти.

Право - главная форма, в которой реализуются все принципы и нормы демократического устройства. Оно представлено системой законов, управляющих жизнью общества. Современное демократическое общество существенно отличается от исторической демократии. Оно основывается на политических взглядах эпохи Просвещения и Нового времени.

Существуют модели демократии, у которых есть много подвидов. В целом их насчитывается около 550. Теория данного типа устройства общества делится на большое количество концепций и целый ряд моделей, но основных, которые существуют в настоящее время, всего две - это радикально-демократическая и либерально-демократическая. Они возникли при попытке найти решение проблемы Гоббса. В чем же она заключалась? Суть ее можно представить следующим образом: человек доверил себя договору об общественном состоянии, то есть он доверил органам власти им управлять, но государство при этом должно ему гарантировать соблюдение прав. В связи с этим возник вопрос о сохранении свободы человека, живущего в конкретном обществе. Как это сделать? Ответ на этот вопрос и стоял перед властью.

Политики видели по-разному. Либерал-демократы уверяли, что свобода - это право человека на моральную автономию. Общество выступало в этом случае как сумма всех граждан с их автономией, имеющих общий интерес. Такой вид государственной модели демократии ограничивал свободу, поскольку основывался только на законе. При этом обязательно должны были иметь четкие границы. Примечательно, что принцип голосования основывался на результатах выбора большинства, но при этом обязательно защищались права меньшинства.

Радикально-демократические взгляды основывались на том, что мог существовать вне общества, однако, находясь в нем, он становится социальным существом. Радикалы на первое место ставили человека публичного, который считал, что общее благо является приоритетом над законами государства, над правом. Принцип разделения властей, который приветствовали либералы, граждане радикальных взглядов отрицали.

Кроме перечисленных, в современной науке существуют и другие модели, представители которых по-разному видят, как должно развиваться демократическое общество.

Например, Й. Шумпетер считал: демократический принцип устройства нужен для того, чтобы иметь возможность принимать политические решения путем борьбы среди конкурентов за избирательные голоса, а классическая демократическая теория не придерживалась такого мнения.

Ученый и политик Д. Хелд выделил следующие признаки демократии: система сильная исполнительная власть, здоровая партийная конкуренция и ограничения на принятие решений в политике.

Э. Дауне считал, что признаки демократии обязательно должны присутствовать в процессе управления, а именно при выборах, в образованных коалициях, в партийной борьбе за голоса избирателей, в невмешательстве избранной партии в использование прав оппозиции.

Несмотря на то, что существует много ее моделей, можно выделить основные признаки демократии в обществе: разнообразие взглядов и интересов граждан, свободный доступ к партийным формированиям, свободное избирательное право, контроль над работой правительства, учет мнения большинства при соблюдении интересов меньшинства и мирное решение конфликтов.