Коррупция ставит под угрозу сам факт существования государства, выступает основным препятствием повышения уровня жизни населения, развития экономики, становления гражданского общества. Рост коррупции в России - один из основных антифакторов привлечения иностранных инвестиций и современных технологий в российскую промышленность. Перечень отрицательных последствий коррупции велик. В этой связи эффективная борьба с коррупцией неизбежно влечет за собой коренные изменения не только в государстве, но и в социуме в целом. Одна из причин «укорененности» коррупции в России - это ее системный характер .

Авторы монографии, посвященной проблеме коррупции в современной России, рассмотрели, в частности, типологию этого явления: от «низовой» коррупции до коррупции «высокого уровня», коррупцию во власти и в гражданском обществе, экономическую и идейную коррупцию. В этом материале мы расскажем о «мягкой коррупции» - непотизме, кронизме, протекционизме, фаворитизме, семейственности, клановости, местничестве.

Отрывок из монографии: Сулакшин С.С., Максимов С.В., Ахметзянова И.Р. и др. "Государственная политика противодействия коррупции и теневой экономике в России ". Монография в 2-х томах.

Коррупция «мягкая» и «твердая»

В одном из наиболее часто используемых научно-практических коммен-тариях к УК РФ65 указывается, что корыстная заинтересованность как мотив преступления в составе, предусмотренном ст. 285 УК РФ, может быть выражена в стремлении субъекта получить посредством злоупотребления должностными полномочиями какой-либо имущественной выгоды с незаконного безвозмездного изъятия государственных средств в свою собственность или собственность других лиц: получить, например, вне очереди квартиру для себя или своих родственников. Иная личная заинтересованность, как мотив злоупотребления должностными полномочиями, может быть выражена в желании субъекта извлечь из своих действий выгоду неимущественного характера: угодить начальству, карьеризм, кумовство и т. д. Таким образом, можно провести, если необходимо, различие между «твердой» (классической) и «мягкой» коррупцией.

Кроме взяточничества существует множество других специфических форм (проявлений) коррупции: фаворитизм, непотизм (кумовство), кронизм (протекционизм), лоббизм и «блат» (связи). Составить исчерпывающий перечень видов коррупционной деятельности, по-видимому, невозможно. В России легально существовало когда-то «кормление», трудно отличаемое от мздоимства и лихоимства, и - что уж говорить - о такой распространенной в России, почти ритуальной форме взяточничества, как «борзые щенки». Возможно, кормление стало первым проявлением того, что с экономической точки зрения оценивается как двойное налогообложение66.

Кумовство, непотизм, кронизм, протекционизм, фаворитизм, семейственность, клановость, местничество в целом

В ст. 13 Модельного кодекса поведения для государственных служащих, приложенном к Рекомендациям Комитета министров Совета Европы от 11 мая 2000 г. № R (2000) 10 о кодексах поведения для государственных служащих, говорится: «столкновение интересов возникает в такой ситуации, когда государственный служащий имеет личную заинтересованность, которая влияет или может повлиять на объективное и беспристрастное исполнение им своих служебных обязанностей», и что «личная заинтересованность государственного служащего включает любую выгоду для него (нее) лично или для его (ее) семьи, родственников, друзей и близких, а также для лиц и организаций, с которыми он (она) имеют или имели деловые или связанные с политикой отношения. В это понятие входит также любое финансовое или гражданское обязательство, которое несет государственный служащий».

Это определение, как представляется, охватывает большинство приведенных примеров «мягкой» коррупции.

О конфликте интересов

В ст. 36.24 Федерального закона «О негосударственных пенсионных фондах» от 7 мая 1998 г. № 75-ФЗ и в ст. 35 Федерального закона «Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации» от 24 июля 2002 г. № 111-ФЗ дается определение конфликта интересов, под которым в целях указанного Федерального закона понимается наличие у должностных лиц и их близких родственников прав, предоставляющих возможность получения указанными лицами лично либо через юридического или фактического представителя материальной и личной выгоды в результате использования ими служебных полномочий в части, касающейся инвестирования средств пенсионных накоплений, или информации об инвестировании средств пенсионных накоплений, ставшей им известной или имеющейся в их распоряжении в связи с осуществлением должностными лицами профессиональной деятельности, связанной с формированием и инвестированием средств пенсионных накоплений.

В Федеральном законе «О некоммерческих организациях» от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ в ст. 27 заинтересованность в совершении некоммерческой организацией тех или иных действий, в том числе в совершении сделок, влечет за собой конфликт интересов заинтересованных лиц и некоммерческой организации, а лицами, заинтересованными в совершении некоммерческой организацией тех или иных действий, в том числе сделок, с другими организациями или гражданами (далее - заинтересованные лица), признаются руководитель (заместитель руководителя) некоммерческой организации, а также лицо, входящее в состав органов управления некоммерческой организацией или органов надзора за ее деятельностью, если указанные лица состоят с этими организациями или гражданами в трудовых отношениях, являются участниками, кредиторами этих организаций либо состоят с этими гражданами в близких родственных отношениях или являются кредиторами этих граждан. При этом указанные организации или граждане являются поставщиками товаров (услуг) для некоммерческой организации, крупными потребителями товаров (услуг), производимых некоммерческой организацией, владеют имуществом, которое полностью или частично образовано некоммерческой организацией, или могут извлекать выгоду из пользования, распоряжения имуществом некоммерческой организации.

Здесь везде исключены, в частности, неформальные дружеские отношения (кронизм ), а также этнические (трайбализм ).

Далее, в соответствии с п. 3 ст. 27 указанного Федерального, закона в случае, если лицо имеет заинтересованность в сделке, стороной которой является или намеревается быть некоммерческая организация, а также в случае иного противоречия интересов указанного лица и некоммерческой организации в отношении существующей или предполагаемой сделки: оно обязано сообщить о своей заинтересованности органу управления некоммерческой организацией или органу надзора за ее деятельностью до момента принятия решения о заключении сделки; сделка должна быть одобрена органом управления некоммерческой организацией или органом надзора за ее деятельностью.

Сделка же, в совершении которой имеется заинтересованность и которая совершена с нарушением требований настоящей статьи, может быть признана судом недействительной.

Заинтересованное лицо несет перед некоммерческой организацией ответственность в размере убытков, причиненных им этой некоммерческой организации.

Меры по недопущению возникновения конфликта интересов в отношении должностных лиц федеральных органов исполнительной власти, вовлеченных в процесс регулирования, контроля и надзора в сфере обязательного пенсионного страхования, должностных лиц Пенсионного фонда РФ, а также членов Общественного совета устанавливаются Правительством РФ, а меры по недопущению возникновения конфликта интересов в отношении должностных лиц субъектов и иных участников отношений по инвестированию средств пенсионных накоплений устанавливаются в кодексах профессиональной этики соответствующих организаций.

С конфликтом интересов теснейшим образом связаны такие негативные явления, как злоупотребления служебным положением в личных целях, фаворитизм (непотизм и кумовство) и развивающаяся на их основе коррупция.

Фаворитизм: непотизм, кумовство

Под фаворитизмом понимаем назначение услуг или предоставление ресурсов родственникам, знакомым, в соответствии с принадлежностью к определенной партии, роду, религии, секте и другим предпочтительным группировкам, что отрицательно влияет на качество государственной деятельности и способствует неэффективному и несправедливому распределению общественных ресурсов среди тех, кто имеет особые притязания к государственной должности.

Непотизм - это система власти, построенная на родстве, а кронизм - система власти, опирающаяся на закадычных друзей.

Непотизм имеет вполне русский синоним - кумовство (форма фаворитизма, когда руководитель предпочитает выдвигать на должности своих родственников и близких).

С кумовством боролись и при советской власти. Так, в Примерном уставе сельскохозяйственной артели, принятом II Всесоюзным съездом колхозников-ударников и утвержденном СНК СССР и ЦК ВКП (б) 17 февраля 1935 г., указывалось, что работа распределяется бригадиром междучленами артели, не допуская при распределении работы никакого кумовства, семейственности.

Но даже в наше время кумовство не всеми и не всегда само по себе считается недостатком. Например, лидер Партии регионов Украины В. Янукович не считает назначение родственников на руководящие посты отрицательным явлением. Об этом он заявил на пресс-конференции, отвечая на вопрос журналистов о том, будет ли его партия бороться с «кумовством» во власти, примером чего стало назначение племянника Президента Украины В. Ющенко заместителем губернатора Харьковской области. В. Янукович в этой связи отметил: «Если «кумовья» являются непрофессионалами, если их работа отрицательно сказывается на состоянии региона, то мы боролись и будем бороться против таких назначений. Но если родственники - профессионалы и знают свое дело, то что здесь страшного? Дай Бог, чтобы было больше родственников, работающих на благо Украины». Кстати, по списку Партии регионов в парламент Украины прошел старший сын В. Януковича (тоже Виктор).

Для России данная проблема актуализировалась в связи с назначением на должности Председателя Правительства РФ и министра здравоохранения и социального развития РФ лиц, являющихся свойственниками министра обороны РФ и министра промышленности и энергетики РФ. Очевидно, для лиц, занимающих государственные должности, эта проблема должна быть в ближайшее время разрешена на уровне Федерального закона - например, так, как она разрешена применительно к государственным гражданским служащим.

О терпимости к конфликтам интересов

Негативными последствиями терпимости к конфликтам интересов, их распространенности являются создание односторонних преимуществ, нарушения равных условий конкуренции или доступа к государственным ресурсам и услугам.

Терпимость к конфликтам интересов способствует формированию под государственной «крышей» кланов (монопольных или доминирующих групп), обеспечивающих выгодные для себя условия в ущерб интересам государства, конкурентов и третьих лиц. Возможность принимать предусмотренные должностью решения (совершать действия) в своих интересах - это механизм неосновательного обогащения - гораздо более выгодный и безопасный, чем получение взятки за общее покровительство или попустительство.

При существующей терпимости к конфликту интересов, эффективность государственного управления (в том числе расходования) государственными ресурсами неустранимо низкая.

Любые объемы бюджетных ресурсов в этом случае будут расхищаться или расходоваться нецелевым образом в интересах распорядителей этих ресурсов. При этом неизбежно будет наноситься ущерб престижу государства, государственной службы и конкретного органа государственной власти.

Бoльшая часть недоверия к органам государственной власти значительной части россиян порождена именно господствующей в обществе терпимостью к конфликту интересов. Население не может доверять органам государственной власти, должностные лица которых, не скрывая существующего конфликта интересов, демонстративно обеспечивают приоритет защиты своих интересов по отношению к государственным интересам. Тем более что использование служебного положения в личных целях обычно трудно доказуемое в ходе расследования, как правило, очевидно для окружающих. Это может даже не осуждаться («все так живем»), но доверия к государственным органам не добавляет.

В России значительное число чиновников (в т. ч. федеральных министров, их заместителей, депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации, других лиц, замещающих государственные должности министров и до главных специалистов) различных министерств и ведомств входят (нередко за вознаграждение) в советы директоров акционерных обществ и компаний, в связи с чем происходит фактическое «сращивание» государства и бизнеса, что в большинстве случаев представляет собой, на наш взгляд, узаконенную коррупцию. Подобная практика фактически легализует постоянный конфликт личных и государственных интересов, который служит объективной основой незаконной лоббистской деятельности лиц, замещающих государственные должности. Власть сращивается с собственностью, создавая новые глубоко законспирированные коррупционные технологии.

На наш взгляд, необходимо пересмотреть вопрос о представительстве государственных служащих в акционерных обществах с долей государственного капитала. По действующему законодательству государственным служащим запрещено заниматься другой оплачиваемой, в том числе предпринимательской, деятельностью, участвовать в управлении акционерными обществами и т. д. В некоторых странах, например в США, запрещена или ограничена даже научная и преподавательская оплачиваемая деятельность государственных служащих. В России это напротив распространенная практика. Редкий высокопоставленный чиновник не является сегодня «крупным ученым» в соответствующей сфере государственного управления.

Клановость и финансовые кризисы

Известно, что клан - самая прочная и тысячелетиями господствовавшая форма солидарности, кровнородственной и патронатно-клиентельной интеграции-идентификации индивидов, выросшая из традиционного первобытного общества. Одновременно, это наиболее опасная и гибельная для неразвитых демократических обществ форма группирования и рекрутирования элит, поскольку здесь связующим людей началом выступают не личностные свойства и достоинства, а случайные биологические и природные отношения родства, кумовства, землячества и т. д. В итоге, нация ослабевает, дробится на множество конкурирующих родов, племен, жузов, возникает их сегрегация, неравенство и несправедливость, приводящие этнос к самоуничтожению.

Некоторые специалисты считают, что азиатские страны (Корея, а особенно Индонезия и Таиланд) отличаются значительными масштабами коррупции, в том числе кумовства, укрытия от налогообложения прибылей и активов, что можно назвать «блатным капитализмом».

В эпицентре финансового кризиса 1997 г., как ни странно на первый взгляд, оказались самые динамичные страны - Южная Корея, Малайзия, Таиланд и Индонезия, сумевшие в исторически короткие сроки пройти немалую (хотя и неодинаковую) часть пути, отделяющего их от лидеров мировой экономики. Дело в том, что при формировании в этих государствах базовых экономических структур, выполнявших роль локомотивов роста, было допущено немало «перекосов», связанных с традициями кумовства и фаворитизма, проявившихся в клановых, родственных и других неформальных связях, не «стыкующихся» с законами современной рыночной экономики. «Тепличные» условия облегчили и ускорили становление этих структур и их последующую экспансию. Но при этом остались нерешенными вопросы отделения власти от собственности. Не была достигнута и необходимая прозрачность бизнеса.

Все еще процветающие в России традиции кумовства, землячества, экономически необоснованного фаворитизма, плодящие кадровую сумятицу, некомпетентность и коррупцию, вполне, как показывает анализ, могут свести на нет все усилия государства по модернизации экономики и возвращении России статуса экономической сверхдержавы.

От местничества до сепаратизма - один шаг

Следует заметить, что термин «местничество» может быть использован как характеристика не только экономической, но и политической коррупции, продуцирующей сепаратизм (Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Чечня). Переход от клановости, трайбализма и местничества к партикуляризму (регионализму) и сепаратизму происходит вполне естественным образом по мере вызревания необходимых условий и (сознательного или бессознательного) ослабления легитимных форм общественных коммуникаций. Бороться с этим можно и практикуемым в других странах законодательным введением понятия нормативного (обязательного) этнического(национального) пропорционального представительства в органах власти (как местных так и государственных). К примеру в Советском Союзе расчетным путем обеспечивали «пропорциональный» состав рабочих, женщин и национальных меньшинств в партийных и государственных структурах.

Как известно, общеуголовная преступность процветает тогда, когда находит опору в преступности политической, в коррупции чиновничьего аппарата. Вопреки декларациям о борьбе с привилегиями, невиданные в прошлом масштабы приняли - раздача льгот, дающих возможность почти бесконтрольно расхищать государственную казну, кумовство, семейственность, «телефонное право», использование властных полномочий для дискредитации политических противников и деловых конкурентов. Все это - достаточно традиционные черты разложения государственной власти. В России оно приняло пугающие размеры, и питательной почвой для него стал процесс приватизации государственной и муниципальной собственности зачастую нелегитимным или спорным в правовом отношении способом, тем не менее признаваемым определенной частью общества, в пользу которой была осуществлена соответствующая приватизация.

Дружба или кронизм?

Дружба и кумовство (непотизм) выделяют как отдельный тип коррупции. Они приводят к таким фактам, как большие уступки при заключении сделок, назначения родственников на ключевые посты, льготные покупки личной собственности, доступ к твердой валюте и другим подобным фактам. Контроль над этими сферами бизнеса создает предпосылки для использования их в целях коррупции. Распределение подобных благ осуществляется среди небольшой группы элиты и членов их семей, от которых ожидают отдачи в виде взяток и других «благодарностей». Коррупция в семейном кругу не имеет такого размаха, как торговые взятки и патронажные системы. Как уже отмечалось, с позиции права коррупция может быть кратко определена как незаконное использование государственной должности для извлечения личных выгод. Термин «незаконное» означает, что существуют законы (положения), регулирующие поведение лиц, занимающих государственные должности государственных и муниципальных служащих. Фактическое соблюдение или несоблюдение этих законов и наказание за их нарушение - это уже иной вопрос.

Хотя пристраивание родственников и друзей не считается ненормальным в нашем обществе, непотизм вовсе не так безобиден. Во многих странах непотизм запрещен официально. Так, в США есть Управление по правительственной этике. Его эксперты разрабатывают своды правил для всех госслужащих, а также отслеживают их соблюдение. В США следят и за кронизмом, когда между высшими должностными лицами существуют устойчивые дружеские отношения. Так, например, если инспектора направляют в фирму с проверкой, а директор этой фирмы - его одноклассник, он должен об этом сообщить.

И все же, противница нынешней вашингтонской администрации Хиллари Клинтон, ныне сенатор-демократ от штата Нью-Йорк, в январе 2006 г. заявила: «Сейчас мы имеем культуру коррупции, кронизм, некомпетентность. Я предсказываю, что эта администрация останется в истории, как одна за самых худших, которая когда-либо правила нашей страной». В других странах с непотизмом также борются. В марте 2005 г. министр финансов Израиля Б. Нетаньяху подписал новые правила приема на работу в госкомпании. Теперь предприятие не имеет права брать на работу служащего, если там работает его родственник, занимающий руководящую должность или получающий большую зарплату.

Парламент Кипра еще в 2001 г. принял закон, согласно которому кумовство стало уголовно наказуемым. Уличенные в этом должны заплатить штраф в 4000 долл. или же год отсидеть за решеткой.

В Китае с непотизмом справляются по-своему: комиссия по проверке дисциплины запретила детям высокопоставленных китайских чиновников заниматься бизнесом. Члены семей руководящих работников не имеют права заключать сделки с недвижимостью, работать в сфере рекламы, владеть адвокатскими конторами, а также открывать дискотеки, ночные клубы, караоке-бары. А те, кто уже занят в данных областях, должны уволиться или понести наказание.

В Польше все госслужащие обязаны сообщать своим начальникам, если члены их семей занимаются бизнесом. За попытку утаить подобные сведения чиновники должны заплатить штраф или лишиться кресла. Причем, в случае увольнения им нельзя будет принимать подарки от людей, которым они помогали, работая в органах государственной власти.

Некоторые итоги

Подводя краткие итоги, следует отметить:

Классическая («твердая») коррупция (взяточничество, коммерческий подкуп) вполне институциализируется по мере усложнения общественных связей и дополняется все новыми псевдоинституциональными коррупционными механизмами, которые в каждый определенный исторический отрезок времени приспосабливаются к новым условиям общественно-личных коммуникаций, легко подменяя отсутствующие или запаздывающие в развитии легитимные общественные механизмы;

Разграничение коррупции «твердой» (классической) и «мягкой» может позволить выработать дополнительные механизмы защиты от относительно новых видов коррупции и контролировать старые;

Переход от местничества к партикуляризму (регионализму) и сепаратизму можно объяснить развитием и перерождением экономической коррупции в идейную (политическую), что безусловно дает возможность вовремя заметить сигналы опасности для самой государственной целостности.

Как отмечалось, вина не исчерпывает содержания субъективной стороны состава преступления. Умысел и неосторожность характеризуют психическое отношение лица к совершенным общественно опасным действиям (бездействию) и наступившим общественно опасным последствиям, но они недостаточны для объяснения причин преступного поведения и тех побуждений, которыми оно руководствовалось, совершая преступление. Для этого необходимо установить мотив и цель преступления.

В основе любого человеческого поведения лежат те или иные мотивы, определяя его социальный смысл и целевую направленность. Значение мотива в поведении человека многообразно. Мотив прежде всего играет побудительную роль. Он выступает как источник активности человека, стимул его поведения.

Складывающиеся объективные обстоятельства не определяют однозначно поведение человека. Его поведение, в том числе и общественно опасное, всегда избирательно и целенаправленно. Человек добровольно выбирает поведение, сообразуясь как с внешними условиями и обстоятельствами, так и со своими личными склонностями и намерениями. Важную роль в этом играют особенности мотива противоправного поведения. Мотиву принадлежит смыслообразующее значение. Он помогает уяснить, как человек объясняет свое поведение, с каким обстоятельством связывает совершение преступления и какую цель при этом преследует.

Под мотивом преступления понимается то побуждение, которое сыграло решающую роль в выборе того или иного варианта поведения и в совершении преступного деяния. В основе мотива чаще всего лежат потребности. Помимо потребностей побуждениями к совершению преступления могут быть интересы и склонности. От особенностей мотива зависят сила воли, динамический характер поведения. Решающее значение имеет то, какое место побуждение, лежащее в основе мотива, занимает в структуре личности, насколько это побуждение связано с общей направленностью личности.

Мотив непосредственно связан с целью. Мотив определяет поведение человека не сам по себе, а лишь в связи с целью. Мотив и цель — понятия тесно связанные, но не тождественные. Они по- разному характеризуют волевой процесс, имеющий место при совершении преступного деяния. Мотив отвечает на вопрос, почему человек совершает то или иное действие, цель определяет, к чему человек стремится при совершении преступления.

Мотив и цель преступления имеют важное уголовно-правовое и криминологическое значение. Они дают возможность прежде всего установить истину по делу. Разные мотивы оказывают неодинаковое влияние на волю и сознание человека, на его эмоциональное состояние и, следовательно, на предвидение им последствий своих действий, на отношение к содеянному. Мотив, будучи непосредственно связан с личностью, ее социально-психологическими особенностями, играет важную роль в индивидуализации уголовной ответственности и наказания, при решении других вопросов уголовного права.

Мотив и цель нередко указываются в числе конструктивных либо квалифицирующих признаков отдельных составов умышленных преступлений (пп. «а», «д», «е», «ж» ч. 2 ст. 111, п. «з» ч. 2 ст. 126, 205, 206 УК и др.).

Мотив и цель совершения преступления

Уголовный закон указывает на то, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК). Вина составляет содержание субъективной стороны любого состава преступления. Вместе с тем правильное установление субъективной стороны преступления немыслимо без изучения и раскрытия мотива и пели его совершения, так как без них невозможно составить полноценное представление о характере процесса, происходящего в сознании субъекта в момент совершения деяния.

Понятие «мотив» происходит от лат. «moveo» — двигать и означает побудительную причину действий человека.

Преступление с точки зрения психологии есть разновидность поведения, деятельности человека. Поэтому уголовно-правовое понятие «мотив преступления» должно опираться на определение мотива, выработанное в общей психологии, а психологи под мотивом понимают факторы активности личности. Однако ничего не изменилось с тех пор, как один из самых известных исследователей мотивов преступлений Б. С. Волков отмечал, что «диалектика взаимоотношений психологического и уголовно-правового понятия мотива очень проста: она выражает соотношение общего и частного, рода и вида». Поэтому следует, не отказываясь от общих психологических признаков, характеризующих в целом мотив повеления человека, более глубоко и детально раскрыть те из них, которые отражают специфику преступного поведения. Кроме того, нельзя забывать, что даже психологи, признающие существование мотива и наделяющие его исходной побудительной функцией активности человека, расходятся во мнении, какие конкретно феномены лежат в его основе. Некоторые из них в качестве мотива признают единственный фактор — потребности, другие не отрицают существования и иных побуждений, а именно эмоций, интереса и т. д.

Для науки уголовного права не имеет принципиального значения, какой психологический феномен лежит в основе мотива совершения деяния, поскольку то, что психологи называют потребностями, интересами, желанием, стремлением, ценностными установками, в процессе квалификации содеянного с легкостью может выступать в качестве мотива преступления. Например, ревность в психологии есть чувство, а для уголовного права в случае совершения убийства на почве ревности она так или иначе является мотивом преступления.

Итак, мотив преступления — это внутренние побуждения к достижению конкретного общественно опасного результата, вызывающие у лица решимость совершить преступление.

Мотивы характерны для всех преступлений, совершаемых с прямым умыслом, их наличие можно усмотреть и при совершении действий (бездействия) с косвенным умыслом. Если же говорить о мотивах при неосторожных преступлениях, то это мотивы общественно опасного поведения, приведшего к преступному результату, а не мотивы заранее предусмотренного, рассчитанного преступления. Применительно к преступлениям, совершенным по неосторожности, неверно говорить о преступных мотивах и целях.

В каждом волевом деянии мотив определяет поведение не сам по себе, а только в соотношении с целью, в связи с теми результатами, к достижению которых стремится лицо, совершая то или иное деяние. Поэтому следующим элементом, который составляет мотивационную сферу, является цель.

Цель преступления — это внутренняя модель желаемого результата, к которому стремится лицо, совершая преступление.

Мотив и цель — тесно связанные, коррелятивные, но не совпадающие ни по объему, ни по содержанию понятия, т. е. их надо отличать друг от друга. Так, мотивом убийства при разбое является корысть, а целью — лишение жизни человека.

Порой цель необоснованно отождествляется с последствиями преступления. Для исключения такого понимания следует иметь в виду, что цель как признак субъективной стороны состава преступления охватывает конечный результат (нередко находящийся за пределами объективной стороны состава преступления), к достижению которого стремится виновный посредством совершения преступления. Цель — это то, к чему стремится виновный, совершая преступление, и ее достижение или недостижение в отличие от общественно опасных последствий на квалификацию содеянного может и не влиять.

Как уже отмечалось, уголовно-правовое значение мотива (мотивов) и цели как признаков достаточно многогранно.

Во-первых, мотив и цель могут выступать в качестве основных признаков состава преступления, когда они указаны в диспозиции конкретной статьи Особенной части УК. При их отсутствии нет состава преступления. Так, дезертирством (ст. 338 УК) можно считать только такое самовольное оставление части или места службы, которое совершается в целях уклонения от прохождения военной службы.

Во-вторых, мотив и цель могут выступать в качестве признаков, наличие которых образует квалифицированный состав преступления. Их присутствие превращает основной состав в квалифицированный. Так, ч. 1 ст. 105 УК предусматривает наказание за убийство без отягчающих или смягчающих обстоятельств, а в п. «и» ч. 2 этой же статьи устанавливается ответственность за убийство из хулиганских побуждений.

В-третьих, мотив и цель могут являться обстоятельствами, смягчающими или отягчающими наказание. Так, при соблюдении условий, указанных в ч. 3 ст. 61 и ч. 2 ст. 63 УК, мотивы, например, политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК) рассматриваются как отягчающие обстоятельства и усиливают наказание за любое преступление. Напротив, мотив сострадания (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК) признается обстоятельством, смягчающим наказание за любое преступление.

Анализ законодательства и практики его применения свидетельствует о разнообразии мотивов, по которым совершаются преступления, в связи с чем возникает необходимость их упорядочения. Для правильной уголовно-правовой оценки большое значение имеет классификация мотивов и целей.

В истории уголовного права предпринималось много попыток классификации мотивов. В 1867 г. на конгрессе во Флоренции была установлена 14-членная классификация мотивов преступления.

Одним из первых отечественных исследований мотивов преступного поведения была работа М. П. Чубинского. Он делил мотивы на две группы: 1) возвышенные или вообще достойные внимания; 2) низменные и достойные порицания.

На сегодняшний день наиболее практически целесообразной следует признать классификацию, которая базируется на совокупности нравственной и правовой оценки мотивов и целей преступления. И несмотря на то что мотивы и цели преступления категории самостоятельные, к их классификации применимы общие критерии. С этой точки зрения мотивы и цели преступления можно подразделить на три основные группы:

• мотивы и цели, с которыми связывает установление уголовной ответственности за конкретное деяние (например, кража — ст. 158 УК);
• мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает ужесточение наказания (например, корыстные мотивы, хулиганские мотивы, месть, кровная месть, личная заинтересованность, национальная, расовая, религиозная ненависть или вражда, изъятие органов или тканей потерпевшего, сокрытие другого преступления или облегчение его совершения и т. п.);
• мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает смягчение наказания (например, мотив сострадания, цель избавления потерпевшего от страданий и т. п.);
• мотивы и цели, с которыми уголовный закон не связывает ни установление уголовной ответственности, ни ужесточение или смягчение наказания (например, мотивы убийства, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК).

В правоприменительной практике значение мотива преступления нередко недооценивается. В связи с этим Верховный Суд РФ в своих постановлениях неоднократно указывал на важность установления этого признака. Так, Пленум Верховного Суда РФ в постановлениях от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» и от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)» подчеркивает необходимость установления мотивов и целей преступления наряду с другими обстоятельствами его совершения.

Помимо значения для мотив преступления имеет важное доказательственное значение по уголовному делу. Не случайно уголовно-процессуальное законодательство включает мотивы преступления в число обстоятельств, составляющих предмет доказывания (п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК).

Мотивы и цели преступления могут в отдельных случаях выступать в качестве исключительных смягчающих обстоятельств и в этом смысле обосновывать, например, назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление (ст. 64 УК).

Установление субъективной стороны не менее важно, чем объективной, что не­редко упускается из виду при расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел о должностных преступлениях. Практика свидетельствует, что нередко, признавая объективную сторону преступления, т.е. свои действия (бездействие) и последствия, обвиняемые, противодействуя рас­следованию и стремясь уменьшить свою ответственность или вовсе избежать ее, представляют свое поведение как неосто­рожное или вовсе невиновное, утверждают, что они не со­знавали допускаемые нарушения» не предвидели послед­ствия и т.д.

Упрощенческий подход заключается в том, что в ходе предварительного расследования и при судебном рассмотре­нии уголовного дела выясняется и доказывается лишь умы­сел должностного лица на нарушение нормативных предпи­саний. Однако злоупотребление властью или служебными полномочиями, бездействие должностного лица и превыше­ние власти или служебных полномочий можно считать доказанным только тогда, когда установлен:

¨ умысел по отношению к деянию – активному или пас­сивному противоправному поведению должностного лица и

¨ умысел (прямой или косвенный) по отношению к вред­ному последствию (в материальных составах).

Более того, психическое отношение виновного и к наруше­нию служебных полномочий, и к последствиям должно быть отражено в постановлении о привлечении в качестве обвиня­емого и в приговоре суда.

Для правильной квалификации субъективной стороны содеянного необходимо выяснить интеллектуальный эле­мент вины:

¨ сознавало ли должностное лицо общественную опас­ность своих действий (бездействия);

¨ понимало ли, что оно использует свои служебные пол­номочия вопреки интересам службы;

¨ предвидело ли (имело ли возможность предвидеть) вред­ные последствия своего поведения;

¨ сознавало ли (имело ли возможность сознавать) разви­тие причинной связи.

С этой целью важно определить компетентность долж­ностного лица – уровень и качество его образования, получён­ную специальность, прохождение переподготовки и повышения квалификации, опыт работы, знание им своих прав и обязанностей, порядка действий в конкретных ситуациях, нормативной правовой базы своей деятельности. Для этого необходимо изучить и приобщить к уголовному делу документ ты о полученном обвиняемым образовании, ранее занимаемых им должностях и имевшихся у него полномочиях. Исследовать его отношение к своим служебным обязанностям, проана­лизировать имеющиеся поощрения и взыскания, за что именно они применялись, при необходимости истребовать и изучить материалы ранее проведенных служебных проверок, ревизий и т.п.

Определение компетентности на основе анализа преды­дущей служебной деятельности обвиняемого позволит объективно оценить содержание субъективной стороны и правильно квалифицировать содеянное как умышленное должностное преступление (в том числе совершаемое с кос­венным умыслом, когда допускаемое должностное наруше­ние им сознается, а наступление вредных последствий должностное лицо предвидит) или служебную халатность (npj вине в виде преступной небрежности, когда лицо не предви­дело возможность причинения вреда, хотя должно было и могло его предвидеть).

Умышленная вина при совершении должностных преступлений зачастую не конкретизирована. Должностное лицо может точно не знать, на какую именно сумму будет причинен ущерб от его должностного правонарушения. Вместе с тем, если установлено, что виновный сознательно до­пускал наступление любых последствий либо безразлично относился к возможности их наступления, содеянное долж­но быть квалифицировано по фактически наступившим по­следствиям. В случае если причиненный ущерб является крупным, содеянное образует умышленное должностное пре­ступление. Такое безразличное отношение должностного лица к характеру и размеру вреда не может быть признано неосторожностью.

В литературе, а также практическими работниками при характеристике субъективной стороны должностных пре­ступлений с формальным составом традиционно говорится о «прямом умысле». Тем самым подчеркивается осознание ви­новным общественно опасного характера своего деяния и желание его совершить, правоприменитель ориентируется на возможность констатации предварительной преступной деятельности – приготовления и покушения. Вместе с тем, как представляется, в соответствии с ч. 2 ст. 24 УК в отношении формальных составов преступлений можно гово­рить об умышленной форме вины без деления ее на виды умысла, поскольку последствия, так же как и психическое к ним отношение, находятся за рамками формальных соста­вов. Не с «прямым умыслом», а «умышленно» совершают­ся бездействие должностного лица, сопряженное с попус­тительством преступлению (ч. 2 ст. 425 УК), превыше­ние власти или служебных полномочий, сопряженное с на­силием, мучением или оскорблением потерпевшего либо применением оружия или специальных средств (ч. 3 ст. 426 УК), незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 429 УК), получе­ние взятки (ст. 430 УК), дача взятки (ст. 430 УК), по­средничество во взяточничестве (ст. 432 УК).

В качестве признаков субъективной стороны должност­ных преступлений предусмотрены мотивы:

¨ корыстиая заинтересованность;

¨ иная личная заинтересованность.

Условно эти мотивы можно назвать «коррупционными», поскольку именно по этому признаку субъективной стороны большинство должностных преступлений отнесено к разряду коррупционных.

В соответствии с изменениями, внесенными в статьи гл. 35 УК Законом Республики Беларусь от 15 июля 2009 г. № 42-3, эти мотивы в ст. 424 и 425 УК сейчас являются основными (обязательными) признаками состава, а в ст. 426 УК (превышение власти или служебных полномочий) - квалифицирующими признак; (часть 2).

Тем самым злоупотребление, бездействие и служебный подлог, совершенные не из корыстной и не из личной заин­тересованности; а по другим мотивам, к примеру из ложно понятых интересов службы, сегодня преступлениями уже не являются, даже если наступили последствия в виде ущерба в крупном размере либо существенного вреда.

В отличие от этих Должностных преступлений, превы­шение власти или служебных полномочий (ст. 426 УК) при наличии других обязательных признаков состава при­знается преступлением независимо от мотивов, в том числе и при отсутствии корыстной или иной личной заинтересо­ванности.

Корыстный мотив является обязательным признаком состава получения взятки, хотя прямо об этом в ст. 430 УК не сказано. При отсутствии корысти, когда должностное лицо действует из иной личной заинтересованности, т.е. получает неимущественные выгоды, такое деяние получением взятки не является и при наличии других признаков может быть расценено только как злоупотребление.

Понятие корыстных побуждений сформулировано в ч. 10 ст. 4 УК: это мотивы, характеризующиеся стремлением извлечь из совершенного преступления для себя или для близких выгоду имущественного характера либо намерением избавить себя или близких от материальных затрат.

В п. 20 постановления Пленума Верховного Суда Рес­публики Беларусь от 16 декабря 2004 г. № 12 «О судеб­ной практике по делам о преступлениях против интересов службы (ст.ст. 424-428 УК)» установлено: «...корыстная заинтересованность может выражаться в стремлении получить выгоду имущественного характера без неза­конного безвозмездного обращения государственных или общественных средств в свою собственность или собственность других лиц (например, сокрытие образовавшейся в резуль­тате служебной халатности недостачи путем запутывания учета с целью избежать материальной ответственности).

Иная личная заинтересованность может выражаться в стремлении, обусловленном такими побуждениями личного характера, как карьеризм, протекционизм, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу скрыть свою некомпетентность и т.п. ».

Корыстная и иная личная заинтересованность, равно как и другие мотивы преступного поведения, всегда носят личный характер, поскольку опо­средуются сознанием и волей виновного в преступлении лица. Однако уголовный закон придает мотиву свойство субъективного признака состава преступления лишь при антисоциальном содержании личных побуждений виновного (низменных по сути порицаемых обществом, несовмести­мых общепринятыми интересами службы).

Тем самым, когда у должностного лица, злоупотребляю­щего своими служебными полномочиями, отсутствуют (в том числе не доказаны) корыстная заинтересованность, а также низменный характер личной (некорыстной) заинтересованности, следует делать вывод об отсутствии состава должностного преступления.

Неисполнение обязанностей налогового агента

Комментарий к статье 199.1 УК РФ:

1. Непосредственный объект - экономические и финансовые интересы государства. Предметом выступают налоги и (или) сборы, подлежащие в соответствии с законодательством Российской Федерации о налогах и сборах исчислению, удержанию у налогоплательщика и перечислению в соответствующий бюджет. В статье речь идет о предмете в крупном и особо крупном размерах, которые совпадают с размерами, указанными в примечании к ст. 199 УК.

2. Объективная сторона характеризуется деянием в форме бездействия, которое состоит в неисполнении в личных интересах обязанностей налогового агента по исчислению, удержанию или перечислению налогов и (или) сборов, подлежащих в соответствии с законодательством Российской Федерации удержанию у налогоплательщика и перечислению в соответствующий бюджет (внебюджетный фонд).
Согласно ст. 24 Налогового кодекса РФ налоговые агенты обязаны: 1) правильно и своевременно исчислять, удерживать из средств, выплачиваемых налогоплательщикам, и перечислять в бюджеты (внебюджетные фонды) соответствующие налоги; 2) в течение одного месяца письменно сообщать в налоговый орган по месту своего учета о невозможности удержать налог у налогоплательщика и о сумме задолженности налогоплательщика; 3) вести учет выплаченных налогоплательщикам доходов, удержанных и перечисленных в бюджеты (внебюджетные фонды) налогов, в том числе персонально по каждому налогоплательщику; 4) представлять в налоговый орган по месту своего учета документы, необходимые для осуществления контроля за правильностью исчисления, удержания и перечисления налогов.
Окончание данного преступления законодатель связывает с совершением деяния, т.е. состав преступления формальный. Преступление, предусмотренное ст. 199.1 УК, является оконченным с момента неперечисления налоговым агентом в личных интересах в порядке и сроки, установленные налоговым законодательством (п. 3 ст. 24 НК РФ), в соответствующий бюджет (внебюджетный фонд) сумм налогов и (или) сборов в крупном или особо крупном размерах, которые он должен был исчислить и удержать у налогоплательщика.

3. Субъективная сторона характеризуется виной в форме прямого умысла и специальным мотивом. Личный интерес как мотив преступления может выражаться в стремлении извлечь выгоду имущественного, а также неимущественного характера, обусловленную такими побуждениями, как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса и т.п. В силу этого неисполнение налоговым агентом обязанностей по правильному и своевременному исчислению, удержанию и перечислению в бюджеты (внебюджетные фонды) соответствующих налогов, предусмотренных законодательством Российской Федерации о налогах и сборах, не связанное с личными интересами, состава преступления, предусмотренного ст. 199.1 УК, не образует и в тех случаях, когда такие действия были совершены им в крупном или особо крупном размерах.
Если действия налогового агента, нарушающие налоговое законодательство по исчислению, удержанию или перечислению налогов и (или) сборов в соответствующий бюджет (внебюджетный фонд), совершены из корыстных побуждений и связаны с незаконным изъятием денежных средств и другого имущества в свою пользу или в пользу других лиц, содеянное следует при наличии к тому оснований дополнительно квалифицировать как хищение чужого имущества.

4. Субъект преступления - специальный, налоговый агент, в функциональные обязанности которого входят исчисление, удержание у налогоплательщика и перечисление в соответствующий бюджет (внебюджетный фонд) налогов. Согласно ст. 24 НК РФ налоговыми агентами признаются лица, на которых в соответствии с налоговым законодательством возложена обязанность по исчислению, удержанию у налогоплательщика и перечислению в соответствующий бюджет (внебюджетный фонд) налогов. Такие обязанности могут быть возложены только на те организации и на тех физических лиц, которые являются источниками выплаты доходов, подлежащих обложению налогами (например, на добавленную стоимость (ст. 161 НК РФ), на доходы физических лиц (ст. 226 НК РФ) и на прибыль (ст. 286 НК РФ)). Наряду с этим, как указал Пленум Верховного Суда РФ, субъектом преступления, предусмотренного ст. 199.1 УК, может быть физическое лицо, имеющее статус индивидуального предпринимателя, а также лицо, на которое в соответствии с его должностным или служебным положением возложена обязанность по исчислению, удержанию или перечислению налогов (руководитель или главный (старший) бухгалтер) организации, иной сотрудник организации, специально уполномоченный на совершение таких действий, либо лицо, фактически выполняющее обязанности руководителя или главного (старшего) бухгалтера.
При наличии признаков должностного преступления необходима квалификация по совокупности преступлений.

5. Ответственность усилена в ч. 2 данной статьи за совершение деяния в особо крупном размере, который определен в примечании к ст. 199 УК.

6. Согласно п. 2 примечания к ст. 199 УК лицо, совершившее данное преступление впервые, может быть освобождено от ответственности, если возместит все суммы недоимок и соответствующих пеней, а также сумму штрафа в размере, определяемом в соответствии с Налоговым кодексом Российской Федерации.

УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ

В. В. РОМАНОВА УДК 343.3/.7

ИНАЯ ЛИЧНАЯ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ КАК МОТИВ
СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Психологический механизм преступного деяния, который соответствует правовому понятию виновного поведения, включает принятие решения о противоправном поведении (и его реализации) на основе определенного мотива (группы мотивов) .

Доктринальное толкование мотива преступления и его правового значения остается дискуссионным. Это обусловлено в первую очередь тем, что общепризнанное определение мотива отсутствует. Вопросы мотивации (совокупности мотивов) поведения человека изучались и изучаются различными науками, однако на данный момент исследования далеки от окончательного решения.

Мотивпроисходит от французского слова motif, которое, в свою очередь, произошло от латинского moveo — двигаю.

В психологии мотив определяется как побуждение к совершению поведенческого акта, порожденное системой потребностей человека . Понятие мотива раскрывается посредством терминов влечение, интересы, желания, жизненные цели и идеалы , намерения, потребности, соображения, состояние, свойство личности и др.

Ряд исследователей придерживаются позиции А. Н. Леонтьева, выделяющего две функции мотива, которые раскрывают его суть: побуждение и смыслообразование. Иными словами, если человеку необходимо что-либо сделать, а желание отсутствует, он задается вопросом: «Зачем мне это нужно?». Таким образом происходит поиск и возникновение мотива. В этом случае мотив и смысл созвучны.

Точек зрения относительно определения мотива много, но, резюмируя их, полагаем, что все они свидетельствуют о том, что в зависимости от ситуации мотивом может быть любое психическое проявление (намерение, потребность, желание, соображение, убеждения, интересы, состояние и т. д.), которое формирует направленность воли человека и обусловливает содержание его действий (бездействия).

Вместе с тем мотив преступного поведения требует дополнительной характеристики.

Так, мотив преступления в уголовно-правовом аспекте трактуется как обусловленное определенными потребностями и интересами внутреннее побуждение, вызывающее у лица решимость совершить преступное деяние в связи с желанием достичь определенную цель .

Значение мотива преступления определяется тем, что, во-первых, он может быть обязательным признаком субъективной стороны преступления, а также объясняет, почему совершено преступление; во-вторых, в ряде случаев без установления мотива нельзя решить вопрос о правильной квалификации преступления (получение взятки и злоупотребление должностными полномочиями); в-третьих, нередко является отягчающим или смягчающим наказание обстоятельством; в-четвертых, влияет на характер и степень общественной опасности деяния.

Обращает на себя внимание, что при описании мотива как обязательного признака состава преступления законодатель использует термины «мотив» или «побуждения» (по смыслу идентичны, понятие «побуждения» соответствует понятию «мотив»), «заинтересованность», «личный интерес». В ряде составов перечисляется, в чем конкретно должен проявиться мотив, а именно: месть, кровная месть, корысть, ненависть, вражда и др.

Наиболее затруднительными для уяснения являются понятия «заинтересованность» и «личный интерес». Спорными в данном случае представляются вопросы о том, к какому элементу состава

преступления они относятся и каков их уголовно-правовой статус. Дискуссии ведутся относительно того, выступают ли заинтересованность и интерес разновидностью побудительных причин преступления (мотивом) или они являются обстоятельствами, характеризующими эмоциональное состояние субъекта преступления, которое имеет уголовно-правовое значение, но мотивом преступления не является .

Сторонники последней позиции приводят следующие аргументы: основной побудительной мотивообразующей к деянию силой являются потребности. Интерес — это форма проявления познавательных потребностей, относящихся к осознаваемым мотивам совершения поведенческого акта .

Уголовным кодексом Российской Федерации предусмотрена ответственность за совершение преступлений по мотивам корыстной или иной личной заинтересованности в диспозициях шести статей, а именно: в ст. 145.1 («Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат»), ст. 170 («Регистрация незаконных сделок с недвижимым имуществом»), ст. 181 («Нарушение правил изготовления и использования государственных пробирных клейм»), ст. 285 («Злоупотребление должностными полномочиями»), ст. 292 («Служебный подлог») и ст. 325 («Похищение или повреждение документов, штампов, печатей либо похищение акцизных марок, специальных марок или знаков соответствия»).

Из самой альтернативности мотивов следует, что законодатель имел в виду не любые личные побуждения, а только те, которые наряду с корыстными направлены на извлечение какой-либо нематериальной выгоды для себя или для своих близких. Личная заинтересованность является более емким понятием, чем корыстная заинтересованность лица в совершении преступления.

Толкование личной заинтересованности в теории и практике имеет расхождения.

Так, в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16.10.2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» дается разъяснение, что иная личная заинтересованность — это стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера , обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п.

Должно ли стремление извлечь выгоду неимущественного характера быть порождено низменными побуждениями?

Б. В. Здравомыслов писал, что для правильного уголовно-правового понимания «иной личной заинтересованности» важно ограничить ее таким кругом мотивов, которые свидетельствуют о низменных интересах лица . Эта позиция обосновывается тем, что употребление понятия «иная личная заинтересованность» не отражает того негативного, антисоциального оттенка, которым обладают иные низменные побуждения.

Термин «иные низменные побуждения» в уголовном законе употребляется почти сто лет.

Согласно п. «а» ст. 142 УК РСФСР 1922 г. умышленное убийство считалось квалифицированным при условии его совершения из корысти, ревности и других низменных побуждений. Эта формулировка сохранялась в п. «а» ч. 1 ст. 136 УК РСФСР 1926 г. до 1960 года. Однако и тогда закон не давал исчерпывающего перечня низменных побуждений или их конкретного определения. Одной из попыток раскрыть суть таких побуждений было разъяснение в Постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 16.03.1925 (ныне не действующем) о том, что применительно к ст. 142 УК РСФСР 1922 г. квалифицированным убийством из корысти, ревности и других

Законодательное определение низменных побуждений отсутствует. Перечень низменных побуждений носит произвольный и оценочный характер.

В научной и учебной литературе низменные побуждения традиционно раскрываются как грубо попирающие нормы морали, нравственности, принятые в обществе. К ним относят личные мотивы: месть, зависть, стремление использовать ребенка по своему усмотрению , ревность, трусость, а также национальные, расовые, политические, религиозные мотивы и т. п., однако критерии признания мотива низменным не выработаны.

Как нам представляется, невозможность выделения законодателем четких критериев признания побуждений низменными объяснима тем, что принятые в обществе нормы морали и нравственности изменчивы по причине эволюции общества, которая влечет и культурную эволюцию, оказывающую существенное воздействие на общественные модели, среди которых выделяются мораль и нравственность, выступающие в роли синонимов.

Традиционно мораль (от лат. moral " es — общепринятые традиции, негласные правила) определяется как принятые в обществе представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, а также совокупность норм поведения, вытекающих из этих представлений. Наряду с этим под моралью (нравственностью) нередко понимается вообще любая принятая (где-либо) система норм индивидуального поведения. Различия в трактовках обусловлены расхождениями в понимании источника морали и содержания морального идеала.

Употребление терминов «мораль» и «нравственность» в уголовно-правовом аспекте влечет недостаточность правовых ориентиров для признания мотивом преступления низменных побуждений.

В Уголовном кодексе Российской Федерации корыстные или иные низменные побуждения предусмотрены в конструкции двух составов преступлений: в ст. 153 («Подмена ребенка») и ст. 155 («Разглашение тайны усыновления (удочерения»)). Применение этих составов затруднительно, если деяние совершается не из корыстных побуждений.

Например, безнравственны, аморальны и осуждаемы в обществе, но уголовно ненаказуемы действия по тайной замене чужого ребенка своим, при условии, что родители имели намерение отказаться от собственного ребенка, если его пол не будет соответствовать желаемому. Подмена на новорожденного желаемого ими пола фактически давала шанс подмененному ребенку не оказаться сиротой. При таких обстоятельствах тайная подмена представляет собой чуть ли не общественно полезное деяние, а следовательно, мотив, которым руководствовалось лицо, подменившее ребенка, нельзя назвать низменным. Таким образом, происходит в некотором роде оправдание преступления. При этом общественным отношениям, обеспечивающим нормальное функционирование семьи, сохранение ребенком родственных связей со своей кровной семьей, вред причиняется независимо от мотива деяния.

Использование законодателем термина «низменные побуждения» в ст. 153 и ст. 155 УК РФ неосновательно сужает рамки применения этих норм, что не соответствует потребностям практики. Вместе с тем в случае изменения формулировки мотива на иную личную заинтересованность подобные факты не оставались бы вне рамок уголовно-правового регулирования.

По нашему мнению, любые мотив и цель, составляющие психологическую основу преступления, причиняющего вред общественным отношениям, конкретным людям, не могут рассматриваться как общественно полезные и уже в силу этого носят антисоциальный оттенок. Соответственно, лицо, руководствуясь удовлетворением какого-либо собственного интереса, причиняет вред объекту преступления — посягает на права и свободы других лиц, на охраняемые законом отношения. В этом и проявляется негативный характер мотива, послужившего побуждением не просто к поведению лица, а к совершению им преступления.

Исходя из изложенного, представляется нецелесообразным использование понятия «иные низменные побуждения» вместо понятия «иная личная заинтересованность».

Существует проблема соотношения иной личной заинтересованности и ложно понятых интересов службы.

Эта проблема наукой единообразно не решена. Одна группа ученых допускает расширенное толкование мотива должностного злоупотребления, при котором в его содержание в качестве одной из разновидностей включались бы ложно понятые интересы службы. Другие однозначно высказываются о недопустимости признания ложно понятых интересов службы разновидностью личной заинтересованности.

Для раскрытия существа ложно понятых интересов службы необходимо установить, что входит в интересы службы лица, совершившего преступление.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 16.10.2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» рекомендует под использованием должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы (ст. 285 УК РФ) понимать совершение таких деяний, которые хотя и были непосредственно связаны с осуществлением должностным лицом своих прав и обязанностей, однако не вызывались служебной необходимостью и объективно противоречили как общим задачам и требованиям, предъявляемым к государственному аппарату и аппарату органов местного самоуправления, так и тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими должностными полномочиями.

Закрепленные в нормативных правовых актах положения раскрывают содержание интересов службы.

Если должностное лицо добросовестно заблуждалось относительно соответствия своих деяний интересам службы и это объективно обусловлено противоречиями, разночтениями и неточностями в нормативных документах, регламентирующих права и обязанности должностного лица, состав злоупотребления должностными полномочиями отсутствует.

При этом добросовестное заблуждение требуется отграничивать от невнимательности, неосмотрительности должностного лица, при которых возможна квалификация его деяния как халатность, но при условии наличия всех остальных обязательных признаков этого состава преступления.

По нашему мнению, признание ложно понятых интересов службы частным случаем личной заинтересованности недопустимо.

Придерживаясь такой же позиции, в своем диссертационном исследовании А. Н. Харченко указывает, что «когда субъект действует из ложно понятых интересов службы, у него отсутствует антисоциальный интерес, а соответственно, мотив иной личной заинтересованности. Следовательно, уголовная ответственность должна исключаться» .

Б. В. Волженкин аргументировал свою позицию тем, что «при предъявлении обвинения должен быть конкретно указан соответствующий мотив личного характера, которым руководствовалось должностное лицо, совершая злоупотребление полномочиями. Весьма распространенная в свое время ссылка на узковедомственные или ложно понимаемые государственные или общественные интересы как на достаточный мотив для обвинения в должностном злоупотреблении — противоречит закону» .

Для разграничения ложно понятых интересов службы и иной личной заинтересованности следует обратиться к проблеме конкуренции мотивов в уголовном праве. Б. С. Волков отмечал, что «мотивы, с которыми закон связывает квалификацию преступления, по своему содержанию всегда разные побуждения, которые в качестве основных мотивов не могут быть соединены в одном преступлении. Личная заинтересованность и ложно понятые интересы учреждения и предприятия — противоположные мотивы, по-разному характеризующие общественную опасность нарушения должностными лицами служебного долга. Мотивы ложно понятой необходимости проистекают не из стремления получить личное удовлетворение, а из других оснований, из так называемого чувства ложного патриотизма» .

Говорить о ложно понятых интересах службы, на наш взгляд, можно только в том случае, если должностное лицо полагает свои действия (бездействие) соответствующими интересам службы, тогда как на самом деле они противоречат этим интересам. Не ложно понятыми интересами службы, а личной заинтересованностью руководствуется должностное лицо, когда путем различных неправомерных действий создает видимость благополучия на вверенном ему участке работы, заведомо зная, что его действия противоречат интересам службы. Вряд ли можно усмотреть ложно понятые интересы службы, когда должностные лица правоохранительных органов в целях улучшения показателей своей деятельности укрывают неочевидные преступления .

Мотивом фальсификации показателей работы, как правило, служат карьеризм, выслуживание перед руководителями, желание не выделяться среди коллег и создать видимость благополучия на вверенном участке работы путем укрытия неочевидных преступлений, регистрации несуществующих преступлений как очевидных. Полагаем, что в подобных случаях лицо явно действует вопреки интересам службы и его личные побуждения являются приоритетными, о чем свидетельствует и судебная практика.

Таким образом: 1) интересы и заинтересованность могут выступать в качестве побудительной силы к деянию человека, т. е. мотива; 2) понятием «иная личная заинтересованность» охватываются все иные, кроме корыстных, побуждения, связанные с получением личной выгоды неимущественного характера; 3) признание ложно понятых интересов службы частным случаем личной заинтересованности недопустимо; 4) ложно (ошибочно) понятые интересы службы не охватываются понятием «иная личная заинтересованность», а могут свидетельствовать либо о наличии неосторожной вины в действиях должностного лица, либо «маскировать» наличие иной личной заинтересованности.

Библиографический список

1. Волженкин Б. В. Служебные преступления: учеб.-практ. пособие / Б. В. Волженкин. — Москва: Юристъ, 2000. 348 с. —(Библиотека следователя).

2. Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений / Б. С. Волков; под ред. Ф. Н. Фаткуллина. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. — 166 с.

3. Гарипов Т. И. Ложно понятые интересы службы как мотив преступлений против правосудия / Т. И. Гарипов // Вестник Казанского юридического института МВД России. — 2015. — № 1(19). — С. 117—121.

4. Здравомыслов Б. В. Должностные преступления. Понятие и квалификация / Б. В. Здравомыслов. — Москва: Юрид. лит., 1975. — 168 с.

5. Любавина М. А. Квалификация преступлений, предусмотренных статьями 285, 286, 292 и 293 УК РФ: учеб. пособие / М. А. Любавина. — Санкт-Петербург: С.-Петерб. юрид. ин-т (фил.) Акад. Генеральной прокуратуры Рос. Федерации, 2010. — 184 с.

6. Макарова И. В. Общая психология: краткий курс лекций / И. В. Макарова. — Москва: Юрайт, 2014. — 182 с.

7. Мешков М. В., Доказывание мотива преступления и проблемы уголовно-правового регулирования / М. В. Мешков, А. Н. Гайфуллин// Мировой судья. — 2015. — № 3. — С. 14—17.

8. Ситковская О. Д. Уголовный кодекс Российской Федерации: психологический комментарий (постатейный) [Электронный ресурс] / О. Д. Ситковская. — Москва: Акад. Генеральной прокуратуры Рос. Федерации, 2009.— Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

9. Столяренко Л. Д. Психология / Л. Д. Столяренко, В. Е. Столяренко. — Москва: Юрайт, 2011. — 134 с.

10. Церенов И. А. Понятие «хулиганские побуждения» в истории уголовного законодательства России / И. А. Церенов // Проблемы в российском законодательстве. — 2011. — № 4. — С. 139—141.

11. Уголовное право. Общая часть: учеб. для вузов / отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова. — 3-е изд., изм. и доп. — Москва: НОРМА, 2001. — 576 с.

12. Уголовное право России. Особенная часть: учебник / под ред. И. Э. Звечаровского. — Москва: НОРМА, 2010. — 976 с.